Оперный певец, как ни крути, — профессия редкая. Для меня вообще большая загадка, как человек может взять и захотеть стать оперным певцом, особенно парень. У солиста Камерного музыкального театра под руководством Бориса Покровского, очень симпатичного обладателя красивого бас-баритона и незаурядного актерского таланта Германа Юкавского своя история восхождения на Олимп…

 —  Герман, как же ваш роман с оперой начинался!

—  Петь под гитару начал лет в 15. Пели.тогда во дворе — Высоцко­го, Розенбаума, бардов, дворовые песни. Потом увлекся походами, па­латками, кострами. И естественным образом попал в Клуб самодеятель­ной песни. Ездил на слеты и вообще стал более серьезно относиться к исполнению. Чтобы выделиться, на­чал петь не «каэспэшный» реперту­ар. Сначала это были «белогвардейские» стилизованные песни. Они тогда «крутились» вме­сте с блатными. Потом пошли эмиг­рантские песни, старинные и город­ские романсы. В общем, я пошел по своей дорожке.

—  А кто вами руководил!

— Никто. Просто был определен­ный круг общения. Мне захотелось выделиться, играя роль этакого бла­городного героя. Тогда, в середи­не 80-х, это было модно, еще по­пахивало некоторым диссидент­ством. И голос у меня, определил­ся, запел более или менее прилич­но. Дворовый стиль к этому репер­туару не подходил. А насчет актер­ского или вокального будущего у меня и мыслей никаких не было. Я из семьи медиков, и медицина меня все же больше привлекала.

Новые имена

«Независимая газета», 14 октября 2003 года

…«Дон Жуан» обещал наслаждение музыкой и голосами. Кто еще это может предложить, как не Моцарт, поставленный в театре Бориса Покровского? Но солнечное полотно спектакля было вспорото громоподобным возникновением Командора в начале постановки и разорвано в клочья в конце. С его появлением разверзалась такая бездонная пропасть баса, что взрывной волной от голоса на сцене зал обездвиживало. В голове пульсировало: «Что это было? Турбонаддув?».
…Командор, выполнив возложенную на него миссию возмездия Дон Жуану, после спектакля таки окончательно взорвал зал. Аплодисментами. Когда эпизодический (по сути) герой оперы вышел на поклон последним вместе с главным действующим лицом.

С обладателем уникального голоса познакомился Михаил ШАБАШОВ.

Тверская,13  №51 16-22 декабря 1999г.

 Голос этого артиста знаком поклонникам оперного искусства из Франции и Италии, голландии и германии, Аргентины и Бразилии, Испании и Японии, и, разумеется, из нашей страны. В свои 29 лет он – один из ведущих артистов Московского Государственного Академического камерного музыкального театра п\р Б.А.Покровского. И если все его роли искушенный зритель знает довольно неплохо, то по поводу личности самого актера явно теряется в догадках. Вопреки известности в узких оперных кругах ни газетных, ни журнальных статей об этом артисте еще нигде не было опубликовано.  «Тверская,13» решила ликвидировать это досадное недоразумение и первой представить читателям  Германа Юкавского.

На первый взгляд, складывается впечатление, что в информационном вакууме, царящем вокруг него, Герман повинен сам. Поскольку не стремится сыграть роль рубахи-парня, интерес­ного всем и вся, скорее наоборот, по­стоянно отделяет себя от «остального мира» и старается нырнуть куда-нибудь на глубину, чтобы не достали. В теат­ре этому способствуют яркие огни рам­пы, разделяющие пространство на зал и сцену, в реальной жизни — тониро­ванные очки, которые, с одной сторо­ны, необходимы, поскольку позволяют четко разглядеть собеседника, а с дру­гой, напротив, воздвигают между го­ворящими непреодолимый барьер. По собственному признанию артиста, от «глубинного» общения он уходит впол­не сознательно. Однако в нашем слу­чае очки были безнадежно забыты в гримерке, поэтому разговор получил­ся достаточно откровенный.

В Колонном зале Дома союзов завершился финальный тур III Всероссийского открытого конкурса молодых исполнителей русского романса «Романсиада-99».

 Лана ВЕТРОВА

Жюри, в состав которого вошли Нами Брегвадзе и Алла Баянова, Владимир Зельдин и Валентина Пономарева, Николай Сличенко и Борис Штоколов, Валерий Барынин и Леонид Серебренников, назвало имена восьми лауреатов. Победителем стал 29-летний москвич Герман ЮКАВСКИЙ, ведущий солист Камерного музыкального театра Б. А. Покровского.

 Герман, расскажи, как ты встретился с романсом?

Все началось с песен у костра на слетах КСП. Потом пришло увлечение «белогвардейщиной». Может, просто хотелось как-то отличаться от других и не сливаться с многочисленными «солнышками лесными». Некоторые авторские песни, на мой взгляд, излишне романтизированы, мне же хотелось чего-то другого — «золотую середину» отыскать, что ли. Вот и запел «Господ офицеров», которые казались более актуальными, чем «Милая моя», соответствовали   взгляду   на жизнь и при этом слегка отдавали диссидентством.,

Как ты попал на «Романсиаду»?

Случайно. На конкурсный тур пришел совершенно простуженный, с температурой. К тому же, как выяснилось, для выступления приготовил «типичное не то» — классические романсы Рахманинова и Чайковского. В последний момент — сам не знаю, почему— прихватил с со­бой гитару. Именно она и приго­дилась — спел под нее «Уйди, совсем уйди». А вот романс «Ка­призная, упрямая», который и принес победу во втором туре, исполнять под гитару не захотел — аккомпанемент бедноват. По­этому спел его под музыкальное сопровождение замечательного пианиста Александра Панова.

Ты вышел на сцену боль­ной и несчастный, спел то, что не хотел петь, и покорил жюри? Признаюсь, на моей памяти в «Романсиаде» тако­го еще не было, чтобы все именитые судьи одновремен­но поставили конкурсанту вы­сший балл.

В моем возрасте петь «я старше вас, дитя мое» — смеш­но. И я ужасно стеснялся этой ситуации.

Почему твой репертуар выдержан в грустных и лири­ческих тонах?

Наверное, потому, что я сам грустный и лирический, эта­кий Рыцарь Печального Образа. Вообще свое романсовое твор­чество я охарактеризовал бы словами известного романса — «молчи, грусть, молчи». Быть может, это немодно, но с другой стороны, и радоваться особен­но нечему. Во всяком случае я не придерживаюсь убеждения, что наша жизнь прекрасна и удивительна, и вообще чужд этой фальшивой эйфории.

Бывает, что тебя «цепля­ет» какой-то романс, и ты по­ешь его только потому, что в жизни уже испытывал нечто похожее?

Конечно, себя примеряешь на романс или романс на себя. Здесь не должно быть искусст­венно созданных рамок, ты сам себе и режиссер, и исполни­тель. Как чувствуешь, так и ра­ботаешь.