Вчера, 13:30 |
Народный артист Российской Федерации и УССР, профессор ГИТИСа, один из ведущих режиссеров советского музыкального театра, постановщик знаменитых спектаклей, воспитатель десятков талантливых актеров, наконец, заместитель главного режиссёра Олимпиады 1980 года в Москве… Не правда ли, завидная биография. Многим таких достижений хватило бы на несколько жизней. Он же всего добился за одну, правда, долгую — без малого 89 лет.
Он — это Матвей Абрамович Ошеровский, легендарный главреж не менее легендарного Одесского театра музыкальной комедии. Великолепной его труппой М. Ошеровский руководил с 1962 по 1977 гг. Поставил спектакли, которые вошли в историю жанра и память о которых живет до сих пор: чего стоит одна «одесская трилогия» («На рассвете», «Четверо с улицы Жанны», «У родного причала») — явление абсолютно новаторское и никем до сих пор не повторенное! В ту пору театр, что называется, гремел на весь Союз, слава его ведущих актеров, прежде всего, Михаила Водяного, не уступала популярности многих кинозвезд. Но жизнь создателя этой славы «раем не казалась». Он сам считал ее «трагической», о чем прямо заявил автору этих строк в интервью, которое я брал у Мастера летом 1991 года и которое впервые было опубликовано в трех номерах «Порто-франко». Эта беседа легла в основу очерка о нем, который вошел в книгу «Сегодня и навсегда…», посвященной истории Одесской музкомедии.
24 октября исполняется 100 лет со дня рождения Мастера. В этой публикации фрагменты книжного очерка соединены с фрагментами давнего интервью. Мне кажется, что такое сочетание позволит объемнее представить эту незаурядную личность.

В этих словах замечательного артиста Юрия Дынова, если и было преувеличение, то вполне объяснимое. Масштаб сотворенного режиссером и страсти, кипевшие вокруг него, — прекрасная основа для мощного художественного произведения, безразлично, в каком жанре оно будет сотворено…
Сергей Юрский рассказывал, что как-то предложил Георгию Товстоногову сыграть главную роль в пьесе Генриха Ибсена «Строитель Сольнес». И великий режиссер, посмеиваясь над идеей, ни разу не сказал нет: «актерское дело задевало нетронутые струны его души».